1.

Все окна раскрыты, все шторы колеб-
-лются, и желтее, чем дынные недра,
Июльское солнце на плечи и бедра
Намазывается, как на хлеб.

Лежать поперечно кровати,
И знать, что не надо вставати,

Что воздух напрасно готовил
Укрытья, ходы, колеи,
Чтоб я в эти пазухи вставила-вставил
Шаги и колена свои.

Равняясь в безмыслии с липовой веткой.
Лежать-розоветь неприличной креветкой

В морщинах пустой простыни.
Как будто не чуя ни тренья ни тленья,
Простым матерьялом без сопротивленья,
Бельем, а его простирни.

Движенье заразно, столетье железно,
Тем более буду
Под грузом субботы лежать бесполезно,
Качая свободу,

Как черную нефть из промасленной почвы -
Из долгих гудков, неотвеченной почты.

                              2.

Все окна раскрыты, все шторы колеб-
-лются, и желтее, чем дынные недра,
Июльское солнце на ветхие бедра
Намазывается, как на хлеб.

Не помню, мы женщины, или мужчины,
Иль мы разнополы, и кто - вещество,
Ловящее воздух во рты и морщины
И трещины тела едва ль своего,
В морские морщины сухой простыни.

Деталями в масле грядущего тленья,
Простым матерьялом без сопротивленья,
Бельем, а его простирни,

Лежим поперечно кровати,
Пустые сосуд,
Сознав, что не надо вставати,
И так унесут.

Что воздух напрасно готовил
И впрок размягчал колеи,
Чтоб мы в эти пазухи вставила-вставил
Болты и шарниры свои.

И как паровозы на ветер - полпорции дыма,
В мельчайшее зеркальце, бьющееся невидимо
У старческих губ, проверяя концицию, -
Свою выдыхаю петицию:

Последнего воздуха маленький груз
(На зуб, на зерно, на мышиный укус)
Отдам дорогому заводу.
Сама же иду на свободу.

На волю, на вы, отрясая печати,
Иду воскресенье как мышцы качати;
Как нефть из промасленной почвы -
Из впредь неотвеченной почты.